Часть вторая, или Дяденька, я же не настоящий сварщик

Рано или поздно только ленивый не посетовал: «Детям легче, вот нам бы научиться так легко, как они». Это верно, но лишь отчасти. По одной из теорий, мы все в детстве проходили так называемый сензитивный период, в течение которого наша психика наиболее восприимчива к научению языку окружающей среды. Про всё это существует масса литературы, но нам важно не это. Главный вопрос: неужели мы обречены на страдания, когда в зрелом возрасте пытаемся выучить новый язык с нуля? Ответ: нет, нет, и нет. Ну, можно, конечно, и пострадать, как без этого, но это уже ваш личный выбор. Механизм научения в раннем детстве принципиально иной, он изначально завязан на развитие когнитивных способностей и социализацию. Гипотез и теорий в этой области огромное количество, так что просто поверьте мне на слово. Разве что к социализации нам придется вернуться.

Что же есть у взрослых нас, чего мы были лишены в детстве? У нас есть навыки общения, жизненный опыт, индивидуальные стратегии научения, умение не только читать и писать, но и критически оценивать свои возможности. Особенное значение имеет способность к абстрактному мышлению. Единственное, что у нас получается хуже, чем у детей – это произношение, но и тут есть масса возможных сценариев. В теории считается, что научиться говорить без акцента можно до наступления половой зрелости, но эта граница во многом условна и зависит от множества факторов.

Отдельно для родителей школьников. Иногда родители, дети, да и сами педагоги решают расслабиться, как только ученик начинает говорить на языке обучения бегло и без акцента, да причем еще так, что его невозможно отличить от местных сверстников. Всё вроде бы идет хорошо класса до седьмого-восьмого, а потом наступает паника. Ребенок вдруг перестает успевать по многим предметам и не в состоянии внятно изложить содержание не самого трудного параграфа в учебнике, скажем, географии. В чем дело? Да в том, что социализация-то произошла, а вот способности к мышлению абстрактными понятиями не успели в этом межъязычном пространстве развиться. Для чего, собственно, и привлекают ассистентов или двуязычных педагогов – как раз для того, чтобы ученик оказался в состоянии воспринимать на новом языке учебный материал. С родным языком, кстати, может произойти нечто аналогичное – болтать на бытовые темы ребенок будет с легкостью, а вот в специальных областях начнет «плавать».

Всё это очень хорошо, но зачем тогда обсуждать научение детей, если мы говорим о взрослых? В этой группе кто-то уже отметил, что в специальной литературе различаются понятия «научение» (learning / læring) и «усвоение» (acquisition / tilegnelse). Считается, что дети как раз «усваивают» язык, впитывают его как губка, но родственные процессы возможны и у взрослых. Но самое важное еще не это. Мы все можем по праву гордиться наследием великого советского психолога Льва Семёновича Выготского, который во всем мире считается основоположником прикладной педагогической психологии. Выготский показал, что любое обучение по самой своей природе имеет социальный характер. А как же самообразование, спросите вы, или индивидуальные занятия? Да, даже в этих случаях, просто контекст другой, а так культура диалогична по своей сути, как писал другой советский литературовед и философ Михал Михалыч Бахтин. Но это так, к слову.

Итак, никакое обучение невозможно вне социального контекста в той или иной форме. Поэтому так важно общение, сотрудничество, тренировки «на кошках». Именно поэтому на устном экзамене вам предложат как индивидуальное задание, так и парное. Ведение диалога – это отдельный речевой навык, не менее важный, чем навык монологической речи. Именно поэтому на групповых занятиях так важно тренироваться друг на друге, даже если напарник намного слабее нас. Мы не его тренируем, мы себя «об него» тренируем.

Вот лишь некоторые из причин, по которым сейчас в сфере обучения языкам царит коммуникативный подход во множестве локальных вариантов. Еще раз хочу напомнить: читайте внимательно критерии оценки устных и письменных экзаменационных ответов. Обратите внимание, что нигде не перечислены грамматические темы, только отмечается знакомство (kjennskap til) с определенными грамматическими категориями. Экзаменаторов интересует то, что вы знаете и умеете, никто не хочет поймать вас на незнании или неумении.

И тут мы начинаем подбираться к вопросу о мотивации. И правда, зачем нам это всё? Не верьте, что вам хотят всучить мех мексиканского тушкана. Вы вступили на путь, ведущий к гораздо лучшему меху, возможно, даже лучше шанхайского барса. Вы учите не формы глаголов и не склонение прилагательных – вы тренируетесь в выстраивании коммуникации, в отращивании новой ипостаси самих себя, и только от вас зависит, насколько интересным и радостным будет этот путь.

И снова на тему мотивации – мой любимый пассаж из эпопеи про Штирлица, обожаю:

«Нигде в мире, — отметил для себя Штирлиц, — полицейские не любят так командовать и делать руководящие жесты дубинкой, как у нас». Он вдруг поймал себя на том, что подумал о немцах и о Германии как о своей нации и о своей стране. «А иначе мне нельзя. Если бы я отделял себя, то наверняка уже давным-давно провалился. Парадокс, видимо: я люблю этот народ и люблю эту страну».